Я - царь познания и свободы, я враг небес, я зло природы.
Вчера это выглядело так: "Мой район выглядит так, будто бы по радио объявили, что на нас движутся пришельцы и все сейчас спешат эвакуироваться... по домам. Черт. Не подходит сравнение.
Но дороги из центра к нам все стоят из-за не просто пробок, а пробищ, а в обратном направлении - перекати поле. В такое время машины, на которых можно передвигаться быстрее скорости улитки, что сказано в самом прямом смысле, есть только у нескольких городских служб. И мы находимся среди них, ибо, ну, знаете,
у нас приоритет над всеми остальными. Хотя полицейские всегда могут при желании взять у нас бензопилы и помочь."
Я шла домой две остановки метро и думала о том, как же ненавижу себя и свой гребаный поход в JumpHouse, ибо теперь, вместо того, чтобы вместе с остальнымирушить патриартах предотвращать конец света пилить поваленные штормом деревья, я должна торчать дома, как и в сентябре, ничего не делая и не имея возможности хоть как-нибудь помочь своим.
Решила, что после трех часов дороги со школы домой, вместо стандартных сорока минут, мне будет достаточно двадцати или тридцати, чтобы перекусить и переодеться,еще набраться смелости, но об этом я не говорю громко, да, а после отправиться на станцию, ибо мне пофиг и своих я не оставлю, пусть буду хоть мысленно и морально их поддерживать, но буду!
Дэннис неделю назад шутил, что в день, когда я получу разрешение от дока на полную нагрузку руки, и, собственно, наконец-то смогу изменить свой статус на "на дежурстве", я сразу поеду на пять вызовов. Ибо я так долго этого ждала, и, черт возьми, имею право!
На три.
На три тревоги в первый день. ИБО ДА!
Я ЖДАЛА ЭТОГО ДВА МЕСЯЦА!
ГОД, А ПОТОМ ЕЩЕ ДВА МЕСЯЦА!
Дэннис, и все остальные приехавшие с очередного вызова и вытряхивающие отовсюду щепки и тырсу, поздоровавшись с нами - мной, и стоящими уже готовыми Ясмин и Бенни, решил уточнить:
- Ты все еще на больничном?
- Нет, я работаю с конца августа.
- Ну и какого черта ты тут стоишь? Переодевайся и дуй в машину!
Спустя минуту, когда наши пейджеры снова ожили, это повторилось.
- Всем, кому не нужно домой, одевайтесь.
- Даже я?
- Даже ты.
Это было восемь вечера. Некоторые ребята были с самого начала - первая тревога прозвучала без десяти два, тогда и было введено подобие чрезвычайного состояния - ситуации, когда должны быть задействованы все имеющиеся в распоряжении человеческие ресурсы.
Из шестнадцати вызовов за вчера, продолжающихся более тринадцати часов, я была на трех.
На своих первых трех вызовах!
Пусть даже на третьем мы и просидели почти полтора часа в машине. И даже некоторые успели подремать - облокачиваясь на висящие мешки с веревками, плечи камерадов или свои шлемы.
Это выглядело все так: мы возвращаемся, садимся и тут же звучит следующая сирена. После второго я решила не снимать штаны и сапоги, все равно их нужно было надевать. Если бы был еще один (даже в половину первого ночи) вызов, я бы осталась сидеть полностью одетая.
Я пишу это, чтобы запомнить. Такое уж точно не забуду, это, как первое дежурство, только первые выезд, но пусть будет тоже тут.
Ощущения, когда летишь на машине пустой полосой - это то, ради чего стоит вставать по утрам. И ночам. Всегда, в общем-то. Ради чего стоит жить.
Покалывающее ощущение предвкушения по спине под курточкой, постукивание пальцами по шлему, темнота в салоне. Выхватывающие клочки размокшей земли мощные фары и фонари, рассекающие снопы света дождевые капли. Отдающая в грудной клетке сирена. Сидящие рядом люди, которым ты доверяешь по-умолчанию. Ибо у нас это так делается - ты приходишь и становишься своим буквально на первом дежурстве. У нас не нужно ничего и никому доказывать. Если ты тянешься к ним, то они тянутся к тебе в ответ. Быть камерадом - это считаться семьей сразу, по-умолчанию, когда стираются все "ты" и "они", а становитесь только "вы" - все вместе.
И, да, я проставляюсь на следующем дежурстве в честь своих первых выездов.
Но дороги из центра к нам все стоят из-за не просто пробок, а пробищ, а в обратном направлении - перекати поле. В такое время машины, на которых можно передвигаться быстрее скорости улитки, что сказано в самом прямом смысле, есть только у нескольких городских служб. И мы находимся среди них, ибо, ну, знаете,
у нас приоритет над всеми остальными. Хотя полицейские всегда могут при желании взять у нас бензопилы и помочь."
Я шла домой две остановки метро и думала о том, как же ненавижу себя и свой гребаный поход в JumpHouse, ибо теперь, вместо того, чтобы вместе с остальными
Решила, что после трех часов дороги со школы домой, вместо стандартных сорока минут, мне будет достаточно двадцати или тридцати, чтобы перекусить и переодеться,
Дэннис неделю назад шутил, что в день, когда я получу разрешение от дока на полную нагрузку руки, и, собственно, наконец-то смогу изменить свой статус на "на дежурстве", я сразу поеду на пять вызовов. Ибо я так долго этого ждала, и, черт возьми, имею право!
На три.
На три тревоги в первый день. ИБО ДА!
Я ЖДАЛА ЭТОГО ДВА МЕСЯЦА!
ГОД, А ПОТОМ ЕЩЕ ДВА МЕСЯЦА!
Дэннис, и все остальные приехавшие с очередного вызова и вытряхивающие отовсюду щепки и тырсу, поздоровавшись с нами - мной, и стоящими уже готовыми Ясмин и Бенни, решил уточнить:
- Ты все еще на больничном?
- Нет, я работаю с конца августа.
- Ну и какого черта ты тут стоишь? Переодевайся и дуй в машину!
Спустя минуту, когда наши пейджеры снова ожили, это повторилось.
- Всем, кому не нужно домой, одевайтесь.
- Даже я?
- Даже ты.
Это было восемь вечера. Некоторые ребята были с самого начала - первая тревога прозвучала без десяти два, тогда и было введено подобие чрезвычайного состояния - ситуации, когда должны быть задействованы все имеющиеся в распоряжении человеческие ресурсы.
Из шестнадцати вызовов за вчера, продолжающихся более тринадцати часов, я была на трех.
На своих первых трех вызовах!
Пусть даже на третьем мы и просидели почти полтора часа в машине. И даже некоторые успели подремать - облокачиваясь на висящие мешки с веревками, плечи камерадов или свои шлемы.
Это выглядело все так: мы возвращаемся, садимся и тут же звучит следующая сирена. После второго я решила не снимать штаны и сапоги, все равно их нужно было надевать. Если бы был еще один (даже в половину первого ночи) вызов, я бы осталась сидеть полностью одетая.
Я пишу это, чтобы запомнить. Такое уж точно не забуду, это, как первое дежурство, только первые выезд, но пусть будет тоже тут.
Ощущения, когда летишь на машине пустой полосой - это то, ради чего стоит вставать по утрам. И ночам. Всегда, в общем-то. Ради чего стоит жить.
Покалывающее ощущение предвкушения по спине под курточкой, постукивание пальцами по шлему, темнота в салоне. Выхватывающие клочки размокшей земли мощные фары и фонари, рассекающие снопы света дождевые капли. Отдающая в грудной клетке сирена. Сидящие рядом люди, которым ты доверяешь по-умолчанию. Ибо у нас это так делается - ты приходишь и становишься своим буквально на первом дежурстве. У нас не нужно ничего и никому доказывать. Если ты тянешься к ним, то они тянутся к тебе в ответ. Быть камерадом - это считаться семьей сразу, по-умолчанию, когда стираются все "ты" и "они", а становитесь только "вы" - все вместе.
И, да, я проставляюсь на следующем дежурстве в честь своих первых выездов.
звучит, как челлендж. 
