Я - царь познания и свободы, я враг небес, я зло природы.
(где-то с простор тамблера, ссылки на автора не сохранилось)
Вообще-то, сейчас мне нужно завалить свой дневник с графикой по Рид900 с Максимилианом и Крисом, но я почему-то нашла МорМор с dad jokes. (Немного о том, как dad jokes могут очень быстро превратиться в deád jokes, если их шутить Мориарти).
Я - царь познания и свободы, я враг небес, я зло природы.
Hiraeth (Welsh pronunciation: [hɪraɨ̯θ, hiːrai̯θ]) is a Welsh word for homesickness or nostalgia, an earnest longing or desire, or a sense of regret. The feeling of longing for a home that never was. A deep and irrational bond felt with a time, era, place or person.
Я - царь познания и свободы, я враг небес, я зло природы.
Пересмотрела "Скайфолл". Опять. Загорелась "Скайфоллом". Опять. Даже больше, чем предыдущие разы, загорелась вновь идеей о том, что Кью с самого начала работал на Сильву. Опять.
Хэллоу даркнес, май олд френд.
Надеюсь, хотя бы спустя восемь лет я смогу найти годные фанфики по SQ. Или соигрока на сюжет. Хоть на какой-нибудь.
Wine comes in at the mouth And love comes in at the eye; That’s all we shall know for truth Before we grow old and die. I lift the glass to my mouth, I look at you, and I sigh.
Я - царь познания и свободы, я враг небес, я зло природы.
И если на первой фотке они еще похожи на студентоту-хипстоту, которых вместе шипперить не просто можно, а нужно, то на второй фотке в игру вступает дэдди!кинк в виде лесоруба!Комбефера и оставшегося все таким же молодым, если не помолодевшего еще больше из-за отсутствующих бакенбардов, Курфейрака.
Я - царь познания и свободы, я враг небес, я зло природы.
Мне даже не хочется, а мне нужно modern!AU, в котором Курфейрак ходит с этим своим птичьим гнездом на голове, иногда не расчесываясь днями, если не неделями, которое нельзя спрятать ни шапками, ни шляпами, и эти его истинно французские кудри. И носит от растянутые майки, что свободно свисают с его охуенно каких мощных сильных плеч, а на собрания Друзей и на занятия в университет - бесстыдно идущие ему котоновые рубашки в клетку, грубой текстуры, застегнутые на все - да, даже на самую верхнюю - пуговицы. И, конечно же, едва сходящиеся на запястьях манжеты. И это все с подтяжками, и круглыми очками в железной оправе, и с его татуировками на руках, предплечьях и боках, о, на его боках, чьи краски и цвета, контуры не четкие, а размазанные, будто бы это не в тату-салоне, а Эр рисовал своей кисточкой на нем, пробовал, пытался разукрасить Курфейрака. И потому там так много красного (даже смотря на тело греческого атлета перед собой, даже опускаясь на колени перед сидящим на стуле Курфом, Грантэр все равно видит только красный цвет, он думает о нем и красит все вокруг таким, пока мир сам не станет красным, как его личный бог), и так много незаконченного.
И в этом парне силы столько же, сколько силы в словах Анжольраса, и вместе они действительно способны повести народ за собой - на митинги, на баррикады, на все, но еще Курфейрак может улыбаться так, что мир вокруг становится таким незначительным, незаметным и неважным (и мало кто может устоять перед этой его улыбкой). А еще он любит темный Гинесс и шумные вечера Друзей. Он знает столько баров (во многом - ирландских пабов, и у него есть рейтинг своих любимых, где пиво самое вкусное), что может соперничать с Грантэром в этом, но ни в одном он не напивается до беспамятства, во всех заводит только новых друзей, что оказываются тут же пленены его словами, его глазами и его улыбкой.
Я - царь познания и свободы, я враг небес, я зло природы.
Все это очень мило и забавно, но вот такая вот мимолетная мысль - каково это смотреть на человека, который своими идеалами и своей твердой позицией вызывает у тебя восторг, на человека, которого ты любишь за каждое его слово, за каждую мысль и поступок, любишь глубоко, сильно и безоглядно, но потом ты видишь, как он реагирует на чувства, на разговоры про любовь. Даже на те, которые не касаются его самого. Сколько скуки и раздражения в его глазах, сколько презрения - "худшее из всех возможных вариантов потратить свое время". А что будет, если заговорить чисто теоретически о его в этом участии? И последние искры надежды тухнут так и не взлетев в небо - шансов-то и раньше не было, а сейчас уж и подавно.
Это просто au!Портос, который влюблен в Арамиса, а тот... ну, он - Арамис, слишком Арамис, поэтому Портос смиряется со своей участью, молчит о чувствах к другу, чтобы не разрушить все, и живет дальше. Однажды он встречает мужчину, с которым они пробегают столько этажей ЕвроПарламента в поисках чертового кофе, смеются и Портос чувствует себя таким... живым. Не долго думая и долго целуясь в лифте, он приводит нового знакомца к себе домой. - Мне не стоит этого делать, - больше к себе, ибо он не из тех, кто жалует one-night stand, но он, Портос, ведь не железный.
Я читала немного много фанфиков, что начинались точно так же. Как только д'Арти чешет пальцами затылок Атосу, а Портос глядит на Арамиса не то заговорщически, не то прекрасно зная, чего ему дальше ожидать - переглядывается с тем, кто является для него тем же, кем д'Арти для Атоса.
Очень сильно хочу историю о том, как Куиини единственная, кто может успокоить Конни, когда что-то идет не так. А не так идет очень часто и много чего, ибо ее люди - верные своему делу и справедливости до последнего, поэтому и нарываются раз за разом на неприятности, так часто переходя дорогу продажным псам Ришелье. Когда Атос, Портос и Арамис понимают, что ниточки и следы их совершенно разных, но одинаково ужасающих расследований ведут к одному и тому же, они объединяются, чтобы в этот раз довести дело до конца и не дать Ришелье выйти сухим из воды и продолжить свой грязный бизнес. К себе в помощь они вызывают Нинон де Ларок, что, прибыв из длительной командировки на Кубе, расследуя испанский след в торговле людьми из кубинских провинций, незамыленным взглядом оценивает плачевность всей ситуации. И ситуации не только ввязавшихся в разборки, что им не по зубам, двух журналистов и фотографа, но и другой... ситуации. Того, например, взгляда, которым раз за разом одаривает новенький - зеленый и еще не нюхавший пороху ассистент д'Артаньян, пусть и рвущийся в бой со всей горячностью юного сердца, потасканного и потрепанного жизнью Атоса. Но тот, слепец, продолжает вечер за вечером пить и сетовать на собственную жизнь, никчемность ее и ненужность, упуская то, что под носом. И Портоса и Арамисом, играющими со смертью столько раз на неделе, рискующими всем, что у них есть, ради еще одой крупицы материала, но не смеющими сделать ни малейшего шага в сторону друг к другу, оставаясь лучшими друзьями, задыхаясь в собственно установленных рамках. - Там, где я вас и оставила, - заключает Нинон, став свидетелем очередного горячего спора между Портосом и Арамисом из-за сущей ерунды. Спорят, как давно женатая пара; прикрывают друг другу спины, как братья по оружию; смотрят друг на друга, пока другой не видит, как влюбленные, знающие, что не имеют быть права вместе; а пьют и гуляют вечерами, как парочка студентов, у которых вся жизнь еще впереди. Наконец-то она доходит и до Куинни, что буквально днюет и ночует в редакции рядом с Конни, ибо знает, что в любую секунду может ей понадобиться, отвлекает на себя ее внимание, давая время убежать с линии огня кому-то из незадачливых корреспондентов, и даже не просит повышение зарплаты взамен. И, угадайте-ка, почему. Она предлагает ей выбрать иной наряд, а еще пригласить Конни выпить после работы, и, когда предсказуемо получает отказ, решает, что здесь нужно действовать по-другому. И не только с этими двумя.
Я - царь познания и свободы, я враг небес, я зло природы.
Queen Anne: How can there be anything wrong between you and Aramis? You love him more than I do! Porthos: *starts to protest* Queen Anne: It's true, and I've accepted it.
Просто нужно согласиться с тем, что у Арамиса есть свой типаж. Не по внешности, но по характеру - не смотря на то, что Портос - грозный великан-мушкетер, он все же булочка с корицей. Как и Ее Величество. Поэтому и Аннамис, и Портамис - канон.